Накануне Дня Победы "Страна" пообщалась с поисковиками - людьми, которые занимаются розыском погибших и пропавших без вести Героев войны.
Наши собеседники - киевлянин Дмитрий Заборин, руководитель Союза поисковых отрядов Украины, который много лет занимается поиском останков советских воинов. На счету его команды сотни найденных и перезахороненных останков солдат Великой Отечественной. Многие павшие на той войне наконец обрели не только могилу, но и восстановленные имена на траурных обелисках.
А также Алексей Кислицын - выпускник Харьковского авиационного института, который живет и работает в Германии, в городе Реклингхаузен. Он - сотрудник городского управления, начальник отдела сбора и обработки информации технической службы города. Почти 20 лет занимается поиском пропавших без вести, военнопленных в годы Второй мировой войны. За это время восстановил судьбы нескольких тысяч человек.
Побеседовали с поисковиками, о том как они ищут погибших, какие интересные открытия по Украине, насколько причастно к поискам государство, что нового им стало известно по теме ОУН-УПА и что для них означает День Победы.
Дмитрий Заборин, руководитель Союза поисковых отрядов Украины
"День Победы для меня - главный праздник в году"
- Для меня День Победы – главный праздник в году, как и для миллионов людей, - говорит нам Заборин, через руки которого прошли тысячи документов на людей, которые полегли в той войне. - Он не может быть днем скорби, для этого есть 22 июня, когда мы поминаем всех погибших. А 9 мая – праздник жизни, праздник характера нашего народа, праздник победы нашего оружия. Нам чужой волей было предписано сгинуть или стать рабами на плантациях Новой Германии, "пить баварское" в бараках раз неделю по плану выдачи пайка.
Но наши деды с такой постановкой вопроса не согласились и поломали авторам плана спину. С чего бы мне скорбеть по этому поводу?
В моей семье воевали четверо мужчин и одна женщина, двое погибли, место захоронения среднего брата моего деда, лейтенанта Курдова я нашел в Крыму. Я ими горжусь. Это люди большого дела, защитившие свою землю и построившие все то, что мы теперь называем своей страной.
Конечно, я понимаю, почему нам предлагают скорбеть: герои нового мифа слишком мелкие и блеклые на фоне того, что сделали семь миллионов уроженцев Украины, воевавших в Красной армии. А местами еще и откровенно мерзкие, как галицкие эсэсовцы. Но это проблемы тех, кто выбирает себе таких героев. Они пускай и скорбят. А у нас великий праздник, как бы кто ни пытался этому помешать.
Тем временем в Украине идет выпячивание вооруженных отрядов западноукраинских националистов, у людей, вроде бы приверженных определенным ценностям, отсутствует внутреннее уважение к самому имени огромной войны, в которой решалось жить нашему народу или умереть.
На Волыни в схроне нашли бочки с колбасой, залитые жиром
Государственные пропагандисты выбрали УПА как наиболее подходящую для своего мифа, хотя какой-то ведущей и определяющей роли в 1943-44 годах бандеровцы не играли. Просто разновидность активистов с автоматами – наряду с мельниковцами и бульбовцами.
Никаких заметных следов они не оставили, да и оставить в принципе не могли. Их было мало – ну как можно сравнивать 700 тысяч красноармейцев в составе только 1-го Украинского фронта и 30 тысяч националистов в разрозненных отрядах? Основным их военным противником были советские партизаны, да и то на уровне мелких стычек. В этом плане они скорее могут считаться помощниками нацистов, чем противниками.
Не секрет, что и знаменитого разведчика Николая Кузнецова догоняли немцы, а нашли и убили бандеровцы. При этом вряд ли кто-то сможет рассказать про крупную операцию или рейд по немецким тылам, назвать город, который они с боя освободили от иноземных захватчиков, показав чудеса отваги – как, например, партизанское соединение Александра Сабурова, взявшее Овруч или соединение Антона Одухи, освободившее Изяслав.
В плане поисковой работы данная тема никакого интереса не представляет, да и мы все же работаем как похоронная команда Красной армии. Есть какие-то люди, интересующиеся темой УПА, но я лично не слышал о фантастических подъемах и невероятных находках на местах боев. Слышал про бочки с колбасой, залитой жиром, найденные на Волыни в схроне. Только желания бросить все и ехать собирать по лесам гильзы повстанческого движения Галичины и Волыни это не вызвало.
"Поисковая работа - это не сенсации, а кости и еще раз кости"
- Поисковая работа - это не сенсации и не золото Третьего рейха, а кости и еще раз кости, - признается наш собеседник на вопрос о последних открытиях. - Когда поднимаешь яму на 150 человек, где люди лежат в три слоя друг на друге, представление об известных фактах тоже может переворачиваться. Видишь, во что они были одеты, какого рода травмы, как именно их собирали и хоронили. По находкам можно отрисовать какое-то локальное событие, бой за высоту или атаку через голую степь на подготовленные позиции.
Но для человека невовлеченного все это слишком мелко, нет тут размаха, к которому привыкли любители истории из соцсетей – миллион туда, миллион сюда. А когда таким рассказываешь реальные факты, пропущенные через руки, - что не было в 1941 году "винтовки на пятерых", а был недостаток артиллерии; что не бегали штрафники с кирпичами; что у немногочисленных заградотрядов были другие задачи и они в той или иной форме существовали во всех армиях, - граждан корежит. Жить с привычным мифом в голове гораздо удобнее. С документами - отдельная песня.
Мы системно вытрясли военкоматы Киевской области, в которых была найдена куча информации по воинским захоронениям, считавшейся несуществующей. Я считаю это большой удачей. Кроме того, нашлись документы по призыву 1944 года, которые дают совсем другое представление об учете "черной пехоты", мобилизованных и пропавших без вести украинских селян, о которых так любят поплакать наши самобытные историки.
В общем и целом, я не был удивлен, осознав, что плакать время всегда было, а собрать, изучить и сохранить документы, валяющиеся в военкоматовских архивах и кое-где просто уничтоженные, оказалось недосуг. Клеймить ошибки прошлого приятнее и выгоднее, чем собирать списки фамилий людей, прихваченных проходящим через село полком и поставленных в строй, отслеживать боевой путь этого полка, вычитывать донесения и анализировать журналы учета захоронений.
В профессиональной поисковой работе важна не лопата, а информация из источников, причем двух сторон. Немецкие журналы боевых действий, содержащие протоколы допросов пленных, схемы и карты, отчеты пехотных дивизий, аэрофотосъемка очень часто дают совершенно иную картину событий, иногда противоположную общепринятым представлениям.
У нас опять-таки принято ныть над фантастической цифрой в 665 тысяч пленных в "киевском котле", а о том, как немцы жаловались на убийственно результативный огонь из стрелковки и минометов, на железную волю советских офицеров, постоянно ведущих людей на прорыв из окружения, на огромную усталость от постоянной гонки за группами красноармейцев, никто не знает. Качественных исследователей, которые используют в работе документы Вермахта – единицы. Остальные, как и положено, имитируют бурную деятельность.
Киевлянин Дмитрий Заборин руководит союзом поисковых отрядов Украины. Фото: Facebook Заборина
Архивы стали доступнее
С просьбой кого-то найти обращаются чуть ли не через день, и не только из Украины. Просьбы разные, но в 80% случаев достаточно зайти на ОБД "Мемориал" или "Память народа", чтобы получить искомую информацию. Удивительно, но многие до сих пор не знают о такой возможности, а поиски нужно всегда начинать с изучения открытых источников. Их перечень выложен в правой колонке в разделе "Поиск" на сайте "Электронной Книги Памяти", вдруг что. При этом следует помнить, что в именах и фамилиях писари очень часто делали ошибки, коверкая их до неузнаваемости.
На "Памяти народа" доступно изучение боевого пути дивизий и полков, можно прямо по карте проследить, в какие даты и где человек мог находиться и погибнуть, а дальше отталкиваться от журналов боевых действий и отчетов о погребениях, ехать по селам искать братские могилы, многие из которых до сих пор не учтены.
Другое дело, что ездить и прилагать какие-то усилия ради своих солдат мало кто готов, люди считают, что раз мы "все равно этим занимаемся", то и должны отправляться куда-то за 700 километров сфотографировать плиту, прикрутить табличку, поискать могилу. Причем бесплатно – как можно просить деньги "за святое"?
К категории особенно любимых относятся запросы "дед/женщина прислала письмо, что он похоронен в саду/огороде, за всю жизнь никто так и не собрался поехать, письмо потерялось, найдите могилку в Кировоградской области/где-то на Донбассе". К счастью, таких немного. А тем, кто не ленится, мы всегда помочь рады и слава Богу, везде есть люди, крепко знающие свое дело.
Например, в Польше товарищи и коллеги Ежи Тыца из Stowarzyszenie KURSK не раз помогали разобраться с послевоенными переносами захоронений, да и мне подтвердили, что младший брат деда, мой тезка Дмитрий, лежит на мемориале в Гарволине. Наши друзья и братья по духу есть в Молдавии, Узбекистане, Киргизии, Беларуси, России, Эстонии, Литве. Если я неприветливый брюзга, то есть люди гораздо добрее и открытей, их труд по поиску родственников найденных солдат и сведений о солдатах по просьбам родственников огромен. Поклон им всем в пояс.
Что касается доступа в архивы, то с этим стало гораздо лучше. Неустанное давление на систему, победы в судах, встречное движение Госархивной службы и Минюста дали возможность сравнительно легко работать с документами, цифровать их своей техникой, да и архивные учреждения плотно занимаются диджитализацией. Только в приоритете у них то, что востребовано – метрики, документы переписи, ревизские сказки и прочее нужное для генеалогических исследований. Война мало кого интересует, поэтому мы были первыми, кто взял в руки многие документы. К примеру, оккупационного периода, в которых местной полицией, гебитскомиссариатами и СД зафиксированы сведения о военнопленных.
Есть большая цель охватить их все, сделать доступными. Но это, конечно, такие затраты времени, сил и средств, которые для общественного проекта являются колоссальными. Как говорили в известном фильме, "товарищ Сталин, поверьте, делается все возможное". Когда-то осилим и эту задачу.
Ломают звезды на плитах и надписи на русском
Открытые базы о подвигах ветеранов создают толко в России, больше больших баз данных не создает никто. Но то, что уже сделано - проекты исторического значения, крупнейшие в мире собрания оригинальных документов военного периода. У нас централизованно никто подобным не занимается, каждый сам по себе и делает как Бог на душу положит.
Огромный массив информации выгреб из военкоматов бывший Национальный музей Великой Отечественной войны, 11 лет не может дать им ладу, но помочь никого не подпускает: "Це наше надбання". Что-то цифруют архивы и выкладывают на своих сайтах. Есть примитивная база воинских захоронений, буквально выдавленная коллегами из мрака казнокрадства, где в начале двутысячных утонула надежда на единый государственный реестр.
Мы в 2008 году создали базу данных "Электронная Книга Памяти Украины", которая замышлялась как оцифровка печатных томов, выпущенных в рамках государственной программы, а разрослась в многослойную структуру. Здесь и отдельный реестр братских могил с текущим видом памятников и привязкой к гугл-карте, и сведения о найденных поисковыми отрядами солдатах, и выявленные нами неизвестные документы военкоматов, и партизанские всякие дела, и военнопленные, и портреты фронтовиков.
По пленным целая отдельная работа ведется по оцифровке трофейных немецких документов и фильтрационных карточек в архивах, их рассекретили сравнительно недавно и этот массив информации никогда никем не изучался. А в нем бесценная для потомков личная информация о судьбах солдат.
Все деньги, которые когда-либо тратились на это – свои или людские. Попытки добыть стабильное финансирование ни разу успехом не увенчались, а грантовые и краудфандинговые платформы прямо говорят, что такое им неинтересно. Впрочем, это неинтересно и большинству тех политиков, кто к 9 мая пишет пронзительные посты в соцсетях и фотографируется с цветочками: ни прибылей, ни рекламы системная работа по сохранению исторической памяти не дает. У нас все привыкли имитировать бурную деятельность, почему же тут должно быть иначе.
Боле того, украинская власть не то что не помогает увековечивать память о войне, а наоборот, много лет ведется системная работа по уничтожению Дня Победы как праздника, на глазах у всех крушат памятники, а масштаб и значение Великой Отечественной войны сводятся к штампам про заградотряды и спорам, сколько миллиардов украинцев утонуло в Днепре.
Попробуйте согласовать с местной культурой ремонт братской могилы за свои же кровные – и вы узнаете, что русский язык и красные звезды на мемориальных плитах солдатской могилы запрещены. И что если они такое увидят – приедут поломают. Поэтому лучше не согласовывать – так никто и не вспомнит про руины где-то в селе.
Что же касается поисковой работы, то с точки зрения государства нас вообще не существует, в правовом поле нет определения для общественной работы по поиску, идентификации и захоронению погибших солдат.
Более того, уже шесть лет в Верховной Раде лежат подготовленные мной законопроекты, нынче вот вариант второй, улучшенный и исправленный, только заняться ими некому и некогда.
Поисковики каждый год находят сотни бойцов, десятки установленных едут домой через границы к седым детям, мы все постоянно слышим про ах какое благородное дело. Однако делается оно где-то в параллельном мире, благодаря доброй воле чиновников, выдающих нам те же документы, которые получают археологи. И останки мы передаем благодаря доброй воле пограничников, помогающих вернуть солдат с войны. Но тут такое дело, завтра закончится добрая воля – и поисковики автоматически превратятся в черных копателей, с точки зрения бюрократических формальностей грань и так тонка.
Помощь можно получить в виде гранта под экспедицию от Минветеранов, кому охота иметь дело с казенными деньгами. Но хотелось бы все же не грантов, а простой и понятной системы сотрудничества с государством, чью работу десятилетиями делаем мы.
Алексей Кислицын, представитель Международной ассоциации общественных поисковых движений "Народная память о защитниках Отечества" в Германии
"День Победы - это как если бы с сотней друзей шел на Эверест и дошел бы до вершины один"
- Я каждый день работаю с документами, которые сильно отличаются от того, что пишут в книгах и показывают в фильмах, это намного сложнее, страшнее и ужаснее. Там нет ничего кроме боли, горя и смерти. Для меня День Победы - это не печальный день. Для меня, как для человека, у которого война 365 дней в году - это отчет о проделанной за год работе. Нам всем так и не удалось осознать, ЧТО сделал советский солдат тогда, через что он прошел и какой ценой была достигнута эта победа.
Я не уверен что сегодня многие готовы были бы заплатить такую цену. Поэтому для меня это день преклонения перед победителями, это день, когда тот, кто в течение года к этой теме не касался, просто должен задуматься – какая цена уплачена за его сегодняшнюю жизнь. Несколько поверхностно называть этот день радостным или печальным. Это как если бы с сотней друзей шел на Эверест и дошел бы до вершины один. Остальные погибли. Радостное событие? Ну, наверное, да, поскольку это была цель, но ты же не можешь находясь там, наверху, не думать о тех, кто за это заплатил жизнью. Так что фраза "радость со слезами на глазах", как бы не избито она звучала, очень подходит.
Я представляю Международную ассоциацию общественных поисковых организаций, которая объединяет поисковиков 14 стран. Украина в этом ряду не стоит особняком. Поисковые объединения работают постоянно, базы данных существуют. Кроме того, архивы нескольких регионов Украины совместно с центром изучения преступлений фашизма в Бад Арользене оцифровали и выложили в открытый доступ сотни тысяч документов из госархивов Винницы, Тернополя, Львова, Одессы и Киева.
Среди документов - письма и открытки из неволи от угнанных и уехавших самостоятельно в Германию, документы гестапо, документы по уничтожению евреев и многое другое. Национальный музей истории Украины во Второй мировой войне также запустил большой поисковый портал.
Кроме того, на уровне поисковых организаций напрямую и при нашем посредничестве идет очень интенсивный обмен информацией по поисковой работе с российскими, прибалтийскими, казахскими поисковыми организациями. Моя организация государственные средства к решению проблем не привлекает. Это позволяет оставаться полностью нейтральным политически и не смешивать вопросы современной политики и историческую поисковую работу.
Восстановили по часам события начала войны
Насчет помощи властей в Украине - центральные органы власти этим не занимаются (и слава Богу, главное, чтобы не мешали). Органы власти на местах - раз на раз не приходится. Кто-то просто не препятствует, кто то активно содействует, ну и часть палки в колеса ставит (таких, правда, меньшая часть). По архивам – они доступны, но во время пандемии есть временные ограничения. Что касается денег – насколько я знаю, на многое они выделяются, только не доходят до поисковиков.
Мы каждый день находим что-то. В Украине работают несколько очень серьезных поисковых групп. Очень много интересной информации было найдено за последнее время по "Киевскому котлу". Немецкие отчеты о сопротивлении противника, сложности в продвижении.
Большинство ежедневных находок не только переворачивают, но и местами опровергают официальную историю. В одном месте мы нашли информацию о корабле, который теоретически затонул в 1941 году, а практически служил немцам до 1943 года. В другом случае – подробную информацию о боевых действиях партизан.
Мы смогли восстановить по часам события начала войны. Лично меня очень тронула история капитана 3-го ранга, начальника командного отделения штаба Пинской речной флотилии, погибшего в районе села Любарцы Киевской области. Поисковикам удалось не только опознать останки, но и найти его внучку. Не всегда получается. Но с ребятами из Киевской общественной организации "Товарищество ветеранов разведки ВМФ", которую я также представляю в Европе, мы каждый день делаем шаг к восстановлению памяти погибших героев. Передаются останки, находятся родственники. У меня на счету более 10 тысяч восстановленных судеб.
Живущий в Германии уроженец Харькова Алексей Кислицын нашел тысячи погибших и пропавших без вести. Фото: архив Кислицына
Есть поиски, которые длятся десятилетиями
Ко мне обращаются ежедневно из многих стран, из Украины часто и много. Для тех, кто хочет найти погибших или пропавших без вести родственников, алгоритм такой: 1. Опросите всех родных и близких о том, что они знают о пропавшем или погибшем. 2. Соберите воедино все имеющиеся документы и фотографии, которые хотя бы косвенно касаются его жизни и судьбы. 3. Лучше всего отсканируйте или сфотографируйте их в цвете со всех сторон, чтобы видны были пометки, печати, надписи – все может играть роль. 4. Уточните по возможности все возможные данные – если в чем-то уверены и знаете точно – отметьте это отдельно. 5. Любой факт, воспоминание может играть роль, может вывести на нить надежды, а может запутать, обязательно отмечайте для себя, откуда поступила информация. 6. Поиск - дело долгое, непростое, не думайте, что вам найдут все за день или за неделю. Такое случается, но это скорее чудо. Есть поиски, которые длятся десятилетиями, будьте к этому готовы. 7. Если вы считаете, что все что можно вы собрали – обращайтесь в поисковые группы в соцсетях, к военным генеалогам. В обоих случаях у вас будет шанс вернуть с войны своего героя.
Сейчас готовится большой Альманах международного образовательного проекта Генэкспо, который полностью посвящен этому вопросу, кроме того, мы сейчас выпустили тетрадь по военному поиску в преддверии выпуска альманаха со схемами для военного поиска. Там дано огромное количество информации для самостоятельного поиска, анализа боевого пути, фишки, способы поиска, направления.